Добровольно-принудительный Грех или как я был Богом.

А, напишу еще немного по теме войны. Праздник еще не далеко откатился. Провокаторы с троллями где-то рядом бегают. Потешить еще чуток.
Может меня за мои признания когда-нибудь и оприходуют. А, надоело все. Надо покаяться а то не успею.

А дело было в начале 90-х. Занавес вместе с Берлинской стеной рухнул. Мы стали требовать у немцев денежные компенсации за горемычных граждан наших, которые были угнаны в Германию во время войны. Доказательства такого состояния граждан находились в архивах в виде списков в рамках Комиссий по учету нанесенного войной ущерба.

Списки эти были написаны на бумаге и чернилами, которые с годами стали плохо читаться. Например часть списков была на обоях, нарезанных в виде формата А4, причем писано было часто карандашом и вдобавок со стороны рисунков. Или, например тем же карандашом, но уже по газетам поперек напечатанного текста. Ну, и так далее. Понятно, что время было трудное.

Для ускорения работы мы изобрели компьютерную программу и потихоньку все, кажется 90 тысяч и ввели. Потому как исполнять запрос на основании вышеупомянутых списков было крайне трудно. Таким образом, постепенно все работы по выдаче необходимых справок какое-то время легли на меня. Заодно тестируя программу и выявляя недостатки я вникал в оттенки проблемы с которой предстояло столкнуться их счастливым обладателям.
А проблемы начинались с самого начала. Например, члены упоминаемой мной Комиссии по учету ущерба, нанесенного войной были люди не шибко грамотные. Кроме бумаги видимо и времени у них было в обрез, опять же идеологически сориентированы были они тоже своеобразно.

Поэтому, например, если имя было записано Георгий, а человек был Григорий, то в дальнейшем ему надеяться на компенсацию было нечего. И ошибок таких могло быть до 50%. Потому что кроме имени, отчества, фамилии были национальность, адреса в Украине рождения, угона, адрес в Германии. Зная нашу бюрократию, мне представлялось, что у этих людей получить компенсации шансов вообще не было.
Кроме этого Комиссии еще различали списки добровольно уехавших. Плюс я еще откопал списки служивших в полиции.
И тогда я начал брать на душу грех. Если все признаки совпадали кроме какой-то мелочи, то составлял справку с искажением. Постепенно, общаясь с этими людьми, я пришел к мысли, что не следует их различать по признаку добровольный - недобровольный угон. Я ставил себя на их место в их 15-20-летнем возрасте. И так, постепенно решил сыграть роль Господа для этих людей. Я примирил (уравнял) их между собой. Для меня они стали все одинаковы - люди, хлебнувшие сполна оккупации, а потом еще же были фильтрационные сосцылагеря матери-родины.

А потом в середине 90-х я услышал, что фонд, предназначавшийся для угнанных в Германию, какие-то депутаты благополучно разворовали...