Английский паровой каток (COAL1)

Метафора «русского парового катка» всегда была в центре европейской геополитики.
Казаки и неутомимые миллионы упорных, терпеливых русских мужиков, готовых умереть за свою родину, создавали стереотип русской армии. Её численность вызывала ужас в Европе: 1 423 000 кадровых военных в мирное время, при ещё 3 115 000 мобилизованных солдат, составляли вместе с 2 000 000 территориальных войск и рекрутов громадную силу в 6 500 000 человек.
Кавалерийская лавина казаков производила такое сильное впечатление на европейские умы, что многие газетные художники рисовали её с подробнейшими деталями, находясь за тысячу километров от линии русского фронта — будь то война с Наполеоном, русско-турецкое противостояние или горнило Первой Мировой.

Русская армия представлялась французам и англичанам гигантской массой, пребывающей в летаргическом сне. Однако, пробуждённая приказом и пришедшая в движение, она неудержимо должна была покатится вперёд, волна за волной, невзирая на потери, заполняя ряды павших всё новыми и новыми силами.
Усилия, предпринятые Россией после войны с Японией, для устранения некомпетентности и коррупции в армии привели, как думали, к некоторому улучшению положения. «Каждый французский политик находился под огромным впечатлением от растущей силы России, её огромных ресурсов, потенциальной мощи и богатства», — писал сэр Эдуард Грей в апреле 1914 года в Париже, где он вёл переговоры по вопросу заключения морского соглашения с русскими.
«Русские ресурсы настолько велики», — сказал он как-то президенту Пуанкаре, — «что в конечном итоге Германия будет истощена даже и без какой-либо нашей помощи России».

Однако реальность Первой Мировой оказалась разительно отличной от довоенных представлений об европейском конфликте. План немецкого блицкрига, созданный гениальным Шлиффеном, провалился, французский «план-17», призванный искупить позор франко-прусской войны и обеспечить быстрое взятие Страсбурга, умер не родившись, английский экспедиционный корпус попал в мясорубку Пограничного сражения, а русская армия не смогла реализовать своё глобальное численное превосходство.

Первая Мировая война неожиданно оказалась не манёвренным конфликтом, а тупой, изматывающей войной на истощение.
И такой же неожиданностью стало, что это была первая «война моторов».
Впрочем, при должной проницательности, об этом можно было догадаться гораздо раньше первых залпов августовских пушек 1914 года...

Столетие назад условия и цены на главный тогдашний топливный ресурс — уголь — диктовала Великобритания, хотя по его запасам она занимала отнюдь не первое место в мире. Неудивительно, что ее конкуренты в гонке за мировое господство, каждый на свой манер старались подорвать британский угольный монополизм.


Электростанция в Зимнем Дворце, 1900-й год.

Сегодняшние представления о ХХ веке, как о «веке нефти», в корне неверны.
ХХ век поистине был веком угля— даже в 1955 году доля нефти в мировом балансе энергии составляла всего 6%.
Ну а основой мировой энергетики вплоть до середины ХХ века прочно был уголь —  именно он обеспечивал промышленность и транспорт столь необходимой им энергией. Массовый переход на нефть начался только в 1920-е годы, да и то затронул лишь столь специфические отрасли, как военное дело и автомобильный транспорт.

Для тех, кто жил в мире в начале ХХ века, когда над Британской империей никогда не заходило солнце, ответ на вопрос о том, почему именно Британия правит морями и обширными колониями, имел простой и однозначный ответ. Прочным фундаментом Соединенного Королевства в прямом и переносном смысле слова являлся отечественный, британский уголь. Многочисленные английские угольные шахты обеспечивали топливом не менее многочисленные английские заводы и верфи.
Вся территория Великобритании к началу ХХ века была увязана сетью железных дорог, а военный флот Великобритании мог всегда рассчитывать на качественный кардиффский уголь.
Уголь продавался и за границу, но взамен, на выручку от его продажи, приобретались не производившиеся, не добывавшиеся или не выращивавшиеся в метрополии и колониях товары и сырье. Британский торговый флот после конца эпохи парусников бурно развивался благодаря этой торговле и невысокой стоимости угля для английских судовладельцев.
Великобритании, несмотря на её скромные размеры, несказанно повезло с запасами угля.  В трех угольных бассейнах Великобритании оказались сконцентрированы все нужные для индустриальной экономики марки угля: в Йоркширском бассейне добывали энергетические угли, в Нортамберленд-Даремском бассейне залегали коксующиеся угли, а Южно-Уэльском  добывали сверхкачественный антрацит.
Тот самый кардиффский уголь, на котором русский крейсер«Аскольд» выжал рекордную скорость на Данцигской мерной миле в 1900-м году.



С начала Русско-японской войны «Аскольд» являлся одним из наиболее активно действующих кораблей порт-артурской эскадры. Крейсер участвовал во всех её операциях: вёл артиллерийские бои с японскими кораблями, прикрывал свои миноносцы и отбивал атаки вражеских, досматривал подозрительные торговые суда.

10 августа (28 июля по старому стилю) 1904 «Аскольд», на котором держал флаг командир отряда крейсеров контр-адмирал Рейценштейн, вместе с порт-артурской эскадрой участвовал и в последнем, неудавшемся прорыве русской эскадры из погибающего Порт-Артура в столь близкий, но недостижимый Владивосток. Используя свою высокую скорость и прорвавшись вместе с крейсером «Новик» мимо японской эскадры, «Аскольд», получивший тяжёлые повреждения, пришёл в Шанхай, где был интернирован до конца войны.
Однако подвиг русских солдат и русских матросов не спас Россию от поражения в Русско-японской войне.
Ведь никакая, даже самая значимая победа, никакая мощь человеческого «русского парового катка» уже не могла изменить соотношение формирующегося «мира моторов».

Зависимость импортеров от поставок британского угля можно было без преувеличения назвать колоссальной. В России во время Русско-японской войны всерьез опасались, что симпатизировавшая японцам Англия может прекратить завоз угля в Санкт-Петербург. Никто не сомневался, чем может закончиться такая блокада для города, где все и вся приводилось в движение паровыми машинами, для чего тогда требовался уже 1 миллион тонн британского угля в год. "Петербург, — писали в те годы,— остался бы без света, без воды, и сообщение с внутренними губерниями Империи оказалось бы если отчасти и возможным, то, во всяком случае, весьма затрудненным. В довершение всего в столь горячее время должны были бы прекратить свою деятельность военные и адмиралтейские заводы".
В итоге обескровленная и истощённая Япония, готовая уже идти на почётные для России условия мира и не имевшая возможности продолжать войну против «русского парового катка», оказалась, благодаря Англии, нежданной победительницей в Русско-японской войне.

Однако, надо сказать, что, как и Россия, от поставок британского угля не меньше зависели и Франция, и Италия, и Испания, и большинство других европейских стран — за исключением Германии.


Это не Донбасс.Это Англияяя!

Примечательно, что викторианская Британия, которая ассоциируется у нас с Шерлоком Холмсом, английскими клубами, лондонскими кэбами, джентльменами, «файв-о-клок-ти» и пышным королевским двором времён «императрицы Индии и королевы Соединённого Королевства» Виктории, занимала тогда столь высокое положение в мире не благодаря всей этой «лондонской тусовке», а опираясь на тяжкий труд людей, находившихся глубоко под землей.

Английское «угольное чудо» было создано отнюдь не за один год.
Те, кто сейчас говорят о том, что «атомная энергия развивается слишком долго», наверное, плохо знают историю «века нефти» и «века угля».

Добыча угля на территории Великобритании велась начиная с.. XII века, хотя есть свидетельства о том, что английский уголь использовали для отопления своих жилищ ещё римские легионеры. в первых веках нашей эры.
С XIV века (Россия тогда ещё болталась где-то в пределах Средне-русской возвышенности) в Англии известны открытые разработки угля в виде колоколовидных ям глубиной до 12 метров, из которых уголь поднимался наверх в уже корзинах, а вода отводилась подземной дренажной канавой.
С XVI века в Англии внедряется уже разработка угля короткими шахтными столбами при глубине шахт до 30 метров, а в XVII веке глубина шахт достигла уже 90 метров. Стволы английских угольных шахт с этого времени уже проходят с деревянными креплениями сверху донизу, что позволяет избежать ненужных человеческих жертв при случайных обрушениях кровли горной выработки.

Английский путь обеспечения энергией за счёт ископаемого угля в то время уникален для Европы. Ни Россия, ни Швеция — две ведущие металлургические державы того времени не имеют проблем, которые преследуют Англию с самого начала её работы с непослушным железом.
Всё дело в том, что, в отличии от Англии, Швеция и Россия богаты лесом, и не имеют никаких проблем в получении качественного древесного угля, столь необходимого для организации кричного металлургического процесса.
Английские же леса изводятся на цели металлургии угрожающими темпами. В средние века мы ещё можем слышать о благородном разбойнике Робин Гуде, который прячется вместе со своей бандой ватагой в непроходимом Шервудском лесе, но уже к началу XVIII века леса в Соединённом Королевстве практически сведены «под ноль».

Однако, одновременно с этим, растёт и добыча угля в Англии. С конца XVI века и до начала XVIII добыча угля возросла с 200 тысяч тонн до 3 миллионов тонн в год.
Надо сказать, что все эти 3 миллиона тонн угля в буквальном смысле были подняты на поверхность руками людей — механизация первых английских шахт была практически нулевой.


Ещё и в начале ХХ века ручная выкатка угля из шахт была вполне обыденным делом.

В XVIII веке угольная промышленность была наиболее развивающейся отраслью в Великобритании, заложившей фундамент промышленного переворота. Именно задачи обеспечения выкатки угля и откачки воды из шахт и двинули вперёд то, что мы назовём потом «английским паровым катком».
Первым паровым двигателем, заменившим конный привод водяных помп, был двигатель, созданный Томасом Сейвери в 1698 году и получивший название «друг шахтёра». Однако паровой двигатель Сейвери оказался неэффективным и опасным и прорывы труб и котлов стали постоянными спутниками рудничного и шахтного дела.

В середине XVIII века на английских угольных шахтах начали применять для водоотлива насос с паровым двигателемНьюкомена, что позволило вести разработку обводнённых горизонтов уже на больших глубинах. В 1738 в угольной шахте в Уайтхейвене впервые были проложены стальные рельсы, заменившие деревянные и в шахтах начали появляться первые локомотивы.

С начала XIX века создаются новые технологические средства. На угольных шахтах стали применять вентиляторы с паровым приводом, безопасную рудничную лампу, которую изобрели одновременно в 1815 году англичане Гэмпфри Дэви и Джордж Стефенсон. С середины XIX века при подземной разработке угля для откатки вагонеток стали использовать пони.



Лошадки-пони изначально тоже были выведены отнюдь не для детских развлечений.

Однако сама выемка угля производилась вручнуюс помощью примитивного шахтёрского инструмента — обушка. С середины XVIII века в отдельных случаях для обрушения пластов начали применять взрывчатые вещества, в основном — дымный порох.
Шахтные установки: насосы центрального водоотлива, вентиляторы главного проветривания к середине XIX века уже имели паровой привод, в отдельных случаях применялся сжатый воздух. Использование электроэнергии на шахтах Великобритании началось с 1880 года, когда в стране уже было свыше 4000 шахт и ежегодная добыча составляла около 200 миллионов тонн угля. Первая врубовая машина с электродвигателем мощностью всего в 7,5 кВт начала работать на шахте «Нормантон» в Йоркшире в конце XIX века, а к 1903 году на шахтах Соединённого Королевства уже работало 149 врубовых машин.

Для понимания всего масштаба «английского угольного чуда» я приведу вам график потребления энергии Англией «от царя ГорохаВильгельма Завоевателя»:



В конце ХХ века, на пике своего нефтяного клондайка на запасах Северного моря, с ядерными реакторами Magnox, со сверхзвуковым «Конкордом» и с роскошными «Роллс-Ройсами», Великобритания потребляла около 220 миллионов тонн нефтяного эквивалентав год.
А к началу ХХ века та же Великобритания, всё ещё с массовым использованием ручного труда шахтёров, без дизелей или реактивных турбин, производила около 150 миллионов тонн нефтяного эквивалента в год.
И, конечно же, значительную часть этой энергии с прибылью для казны и для английского влияния в мире — экспортировала.

Теперь уже трудно поверить, что такая жесткая зависимость от импортного английского угля в той же дореволюционной России вообще могла существовать. Ведь Россия имела собственные угольные шахты и запасы нефти на Кавказе. Добыча нефти бурно развивалась не только в Баку и Грозном, но и в Соединенных Штатах, Румынии, Персии и в провинциях Оттоманской империи, ставших впоследствии Ираком. Только за океаном добыча новой энергии из нефти с 1900 по 1909 год выросла с 19,5 до 41 миллиона тонн. Во многих странах в начале ХХ века уже строились мощные гидроэлектростанции.
Однако на фоне «английского парового катка», который к 1913 году вышел на свой пик, добывая 292 миллиона тонн угля в год, всё это ещё было каплей в море.

Интересны и пути утилизации новой энергии нефти и падающей воды в начале ХХ века. В 1911 году германский профессор А. Швеманн опубликовал анализ мирового рынка энергоресурсов. Он подсчитал, что большая часть нефти — до 70% — шла на изготовление керосина, использовавшегося в керосиновых лампах, и смазочных масел. Так что на долю жидкого топлива для паровых котлов и топлива для взрывных моторов, как тогда именовался бензин, оставалось меньше трети от объёма добывавшейся тогда нефти.
Швеманн посчитал, что это количество способствует выработке различными двигателями 3,5 миллиона лошадиных сил мощности. Природный газ, добычу и использование которого начали в Соединенных Штатах, по расчетам профессора Швеманна, мог дать ещё 2,4 миллиона лошадиных сил. Мощность всех имевшихся на 1909 год в мире гидроэлектростанций оценивалась в 3,4 миллиона лошадиных сил.
На фоне потребности только одного Нью-Йорка ещё десятилетием раннее в 200 тысячах лошадей и всех проблем, сопутствующих нахождению скотины в городе — это уже были серьёзные количества энергии.

В то же самое время на угле вырабатывалось 127,6 миллионов лошадиных сил. Так что гегемония угля была полной и безраздельной.
И все же самое занимательное заключалось в том, что Великобритания отнюдь не была мировым рекордсменом по запасам каменного угля. По разведанным и перспективным залежам британцев далеко опережали американцы, канадцы, китайцы, немцы и русские. Но это ничуть не мешало Британии править бал на мировом угольном рынке. Ведь любая индустрия производства энергии создаётся отнюдь не за один день.

И создание своего, настоящего «русского парового катка», как и «американского парового катка», которые в середине XX века всё-таки раздавят «английский паровой каток» уже было совсем не за горами.

История повторяется — и сейчас «русский атомный трактор» вовсю кочегарит свою топку в новом забеге рядом с «европейским солнечным комбайном» и «американской сланцевой сеялкой (с вертикальным взлётом)».

Ну а поскольку рассказ у нас дальше будет идти о «мире угля», то в конце моей статьи — небольшая загадка:



Кто сидит в бабочке на этой старой фотографии и каков род его занятий в то время?
А кто пользуется Гуглом — тот читер и отщепенец.